Особо предупреждает святитель Феофан против образности на молитве: «Всячески надо стараться о том, чтобы молиться без образов Божиих. Стой в сердце с верою, что и Бог тут же есть, а как есть, не соображай». Рождается закономерный вопрос: если образность человеческого мышления, «мыслеформа», есть естественное свойство человеческого тварного бытия, то каким образом возможно избежать этой образности на молитве? Иными словами – остается ли ум умом после нисхождения в сердце?
Здесь святитель Феофан делает интересное различение между богомыслием как размышлением о Боге и молитвой как Богообщением: «Представлять предметы Божественные под теми образами, как они представляются в Писании, ничего нет худого и опасного; мы и рассуждать о них иначе не можем, как облекая понятия в образы, – но не должно никогда думать, что и на деле так есть, как эти образы являются, и тем более останавливаться на этих образах во время молитвы. Во время благочестивых размышлений, или при богомыслии, это уместно, но во время молитвы нет».
Объяснение этой опасности очевидно – она связана с направленностью молитвенного делания. «Образы, – поясняет святитель Феофан, – держат внимание вовне, как бы они священны ни были, а во время молитвы вниманию надо быть внутрь, в сердце; сосредоточение ума в сердце есть исходный пункт должной молитвы». Опасность еще и в том, предупреждает святитель, что так как это парение или летание ума в небесных областях легко и по связи сердца с воображением тотчас оставляет след влияния своего в разблажении чувств, то занимающийся так, тотчас начинает мечтать об успешности своего дела и о своем совершенстве.
Вслед за фантазией и мечтательностью следующим противником ума на пути к сердцу является... сам ум! Вернее, уточняет святитель Феофан, рассуждающая и мыслящая сила ума. Следует миновать и эту ступень, иначе произойдет второй неправый образ молитвы, отличительная черта которого та, что ум, оставаясь в голове, сам собою все в душе хочет уладить и всем управить, но из трудов его ничего не выходит. Он за всем гоняется, но ничего одолеть не может, и только терпит поражения. Итак, мечтательная и умно-головная молитвы собственно молитвой не являются, а в известном смысле выступают даже как препятствия к молитве истинной, т.е. умно-сердечной.
Главное, о чем должен постоянно заботиться христианин, чтобы его сердце было «благонастроенное ко Господу и ко всему», что встречается исполнять ему в деле спасения, ибо, не имея благонастроенного духа, человек не способен извлекать пользу для души, хотя и видимо участвуя в добрых делах. И может случиться так, что христианин, забывая это существенное духовное правило, очень пунктуально относится ко всем видимым делам христианского благочестия, но не преуспевает в духовной жизни. Такое поведение христианина святитель Феофан уподобляет дереву, не имеющему корня. Но чтобы внешнее благочестие приобрело смысл и силу, святитель Феофан обращает внимание на внутреннее делание, без которого христианская жизнь останется бесплодной: «Внутреннему деланию цены нет, и ему ничего не должно быть предпочитаемо... Дела не главное в жизни, главное – настроение сердца, к Богу обращенное».
Таким образом, в сердце сосредотачиваются как умственные, так и душевные силы молящегося. Их соединение должно быть принципиально устойчивым: «Ум стоит в сердце неисходно... и исходить оттуда не хочет. Надобно ум соединить с сердцем... и ты получишь руль для управления кораблем души – рычаг, которым начнешь приводить в движение весь твой внутренний мир». Впрочем, плоды молитвы возможны и до достижения такой полной устойчивости, ибо совершенствование «внутрь-пребывания ума» (по терминологии святителя Феофана) зависит от совершенства трех производящих его душевных и трех телесных деланий, именно – внимания ума с обращением внутрь очей, бодренности воли с напряжением тела и трезвения сердца с отбиванием услаждения и покоя плоти. «В полном же свете, – подчеркивает святитель Феофан, – явится тогда, когда будет стяжена чистота ума от помыслов, чистота воли от пожеланий, чистота сердца от пристрастей и страстей. Но и до того времени все же оно есть внутрь-пребывание, хотя несовершенное, незрелое, не непрерывное».
Епископ Амвросий (Ермаков)
Учение об Иисусовой молите по трудам святителя Феофана Затворника