Беседа 11-я на книгу «Старец Силуан»
«Постепенно в молитве его начинает преобладать скорбь о мире, не ведающем Бога. "Молиться за людей – это кровь проливать", – говорил Старец, Духом Святым наученный любви Христовой.
Любовь Христова есть блаженство ни с чем не сравнимое в мире сем, и вместе с тем любовь эта есть страдание, большее всех страданий.
Любить любовью Христа – это значит пить чашу Его, ту чашу, которую Сам Человек-Христос просил Отца "мимонести"» (книга «Старец Силуан», глава 2-я).
 |
В наши дни слово любовь стало употребляться в очень широком смысле. Во имя любви порой совершаются даже чудовищные поступки, разные нездоровые вещи, прикрываясь именем любви. А еще любовь очень часто проявляется как сильнейшая энергия нашего эгоизма. Часто мы наблюдаем такой феномен, когда человек, полагая, что любит ближнего, на самом деле завидует ему: не оставляет ему свободы, не дает совершенствоваться независимо от себя, оставляя его свободным, но желает подчинить его, стереть личность по причине своей так называемой любви. Но самое трагичное заключается в том, что мы не понимаем, что такая «любовь» вовсе не любовь, а порождение нашего нездорового эгоизма. Поэтому святые отцы называли смирение необходимым условием истинной любви. А смирение заключается в том, что человек не желает для себя ничего, не ищет своего, но живет ради ближнего. Как говорится здесь: «Любовь Христова – это блаженство ни с чем не сравнимое в мире сем». Действительно, это такое состояние, настолько богатое, настолько великое, что невозможно оценить его силу и значение. В этом мире не существует ничего, с чем можно было бы сравнить любовь, чему можно было бы уподобить ее, сказать: «Эта любовь подобна тому-то!» Святые отцы достигали такого состояния, что говорили о любви Христовой очень дерзновенными словами и дерзновенными образами, но и эти образы и слова не были достаточны, чтобы изобразить, какова в действительности любовь Христова. Однако это только одна сторона любви: любовь есть блаженство, счастье, совершенство. И она есть совершенство, поскольку Бог, по образу Которого мы сотворены, есть любовь. «Бог есть любовь» (1 Ин. 4: 8), – говорит апостол Иоанн. Другая же сторона любви – это страдание, которое больше всех иных страданий.
Святые отцы называли смирение необходимым условием истинной любви
И далее старец Софроний говорит, что страдание Христово рождается из любви, великой любви, которую имеет Христос ко всему миру. Когда Господь молился Отцу Небесному в Гефсиманском саду, чтобы миновала Его чаша сия, Он не просил того, чтобы избежать смерти, избежать распятия на Кресте, ведь ради этого Он пришел в мир. Он пришел в мир с полным пониманием, что Он пришел для того, чтобы умереть за человека. Но содержание чаши Христовой, о которой Он просил Отца, – не испить, не миновать ее – состояло в том, чтобы мы, люди, которых возлюбил Христос абсолютно, безгранично (мы даже не можем представить, как Он возлюбил нас), чтобы мы, возлюбленные Христом, не распяли Его. Он страдал, как мать, идущая принять мучение от руки своего ребенка. Легче принять, если тебя убивает кто-то чужой, чем принять смерть от возлюбленного чада, которому ты посвятил себя. Легче принять смерть от чужого, чем услышать оскорбление и принять поругание от ребенка, которому родители отдали себя, – это гораздо более страшное мучение. Представьте, насколько это возможно, какой болью, каким страданием было принять от нас, которых Христос возлюбил до конца, суд и наказание, когда мы распяли Его. И эта молитва была не о Нем Самом: Он молился за нас, за нас Он покрылся кровавым потом в Гефсимании – чтобы мы, если это возможно, не распинали Его. Пусть как-то иначе это произойдет, но не мы, которых Он возлюбил до конца, совершили бы это зло.
Мы видим, насколько простирается любовь Божия. Если мы поймем это, тогда станем всякий раз об этом размышлять, рассуждая о том, насколько мы сами любим в отношениях с разными людьми. К примеру, жена говорит: «Я люблю своего мужа». Но она не переносит его, не умеет потерпеть: «Он варвар! Он такой-сякой!» В этом вовсе нет любви. Любовь состоит в том, чтобы давать жить ближнему, умаляя себя, страдая за него. Конечно, вы скажете: «Отче, кто на такое способен? Мы обычные люди, у нас тоже есть потребность быть любимыми».
Но когда мы ожидаем любви, хотим, чтобы нас любили, – это показатель духовной слабости, не стану говорить – духовной болезни. Хотя бы будем знать, что мы слабые люди, нездоровые, имеем потребность, чтобы нас любили, которая происходит от нашего эгоизма. Святые же никогда не ожидали, что люди будут их любить, их интересовало, как полюбить людей. Совершенство человеческой личности, наше совершенство, полнота состоит в том, чтобы мы любили, а не чтобы нас все любили. Христос не сказал: «Если вы полюбите людей, то и вас полюбят люди». Не сказал: «Творите добро, и все вас полюбят и станут говорить вам добрые слова». Не сказал: «Веруйте в Меня, и все будут считать вас хорошими людьми, будут хвалить вас, и вы будете жить счастливо!» Такого Он нам не сказал. Наоборот, сказал: «Если вы уверуете в Меня, вас неизбежно будут гнать. Раз вы веруете в Меня, значит, и вы любите людей, как Я возлюбил их. Но, несмотря на это, вас будут гнать, будут клеветать на вас, будут обижать вас, убьют вас, сделают так, чтобы вы исчезли с лица земли, и всё это будут делать, полагая, что приносят служение Богу».
В час, когда вас будут убивать, будут полагать, что в этом воля Божия. Много раз они пожелают уничтожить вас. Христос говорит: «Даже наступает время, когда всякий, убивающий вас, будет думать, что он тем служит Богу» (Ин. 16: 2). Тот, кто будет убивать вас, будет полагать, что он приносит «жертву благоприятну Богу». Такие вещи Христос сказал нам. Он говорил: «Вот, Я посылаю вас, как овец среди волков» (Мф. 10: 16). Один старец на Святой Горе размышлял: «Что это значит? Если бы Господь послал нескольких волков среди многих овец, может быть, они бы и не съели всех овец. Трое волков среди пятисот овец, каждый съест по 10–15 овечек, хотя бы триста останутся в живых. Но отправлять нас, пятерых овечек, посреди пятисот волков… Не жди, что останется хотя бы косточка от этих овец».
Однако Христос говорит, что будет посылать нас, как овец среди волков. Не потому, что наши братья, люди вокруг нас – это волки. Но наш путь на земле, в этом мире – это путь страданий, и через страдания человек становится совершенным. Иной путь не может устоять. Если мы поймем это, хотя бы мы, которые желаем следовать за словом Божиим, хотим доверять Христу, веровать в Него, тогда мы изменимся, научимся любить иначе, не станем притязать на любовь. Мы поймем, что это нам нужно любить, а не ждать, когда нас полюбят. Когда мы будем замечать в себе, что ждем, что нас полюбят, что будут нам служить, что поймут нас, будем понимать, что это нездоровое, что это духовная болезнь, поскольку мы очень слабые. Видите, раньше, когда люди были более здоровыми психически, они не имели таких проблем. Сегодня слышишь вокруг: «Он меня не понимает. Он не принимает того, что я ему говорю, не придает значения моим словам», распадаются семьи, рушатся дома, разводятся родители, теряются дети – все рушится, потому что нас не понимают. Хорошо, тебя не понимают, а ты не можешь потерпеть? Ты его любишь? Если бы ты его действительно любил, тогда принимал бы. А мы слабые, и любовь наша не такая уж и любовь. Поэтому рассмотрев, как мы умеем любить, мы сможем поставить верный диагноз своему душевному миру. И это тоже полезно. Когда мы совершаем ошибки и понимаем, что ошибаемся, что мы неправильно себя ведем, это уже хорошо.
Святые, вступая в эту сферу любви Божией, одновременно вступали и на путь великого страдания – страдания любви ко всему миру. Часто мы думаем и говорим, смотря на святых, видя, как они изображены на иконах, слушая повествования из синаксарей о житиях святых: «Какие прекрасные святые! Апостол Варнава, святой Неофит, святой Макарий!» Читаем жития и думаем, что вся их жизнь была столь прекрасной, столь удивительной – всегда рядом с Богом. Часто я подмечал, что люди, которые видят нас, думают, что это легко: «Отче, как здорово! Вот Вы служите Богу, рядом с Ним всегда, молитесь днем и ночью!»
Полагают, что мы живем в какой-то сказке, что мы самые счастливые люди! Раз мы монахи, святые (как старец Паисий, о котором мы много рассказываем), то, значит, мы прожили эту жизнь в блаженстве, исполненные радости и мира. Но могу вам сказать из опыта тех людей, с которыми я жил рядом (такими, как старец Паисий), что они имели такую боль в душе, прожили такую мученическую жизнь, что никто и представить себе не сможет глубину того страдания, которое испытывали эти люди каждый день. И старец Силуан испытывал страдание именно от того, что имел такую любовь, о которой говорит здесь старец Софроний. Мы не сможем понять этого, если сами не переживем. События, которые проходят для нас незаметно, святыми переживаются очень серьезно, трагично, имеют огромное значение.
По этой причине Пресвятая Богородица, будучи человеком, как и мы, переживала более всех других людей на земле, и никогда не будет такого человека, который испытывал бы страдания, подобно Богородице. Почему? Ведь и другие матери видели, как на их глазах умирали их дети, другие матери тоже переживали это страшное мучение – видеть своими глазами смерть чада. Дело не в том, что это было очень трагично, хотя, конечно, это трагедия. Но в других людях не было чуткости и благородства Пресвятой Богородицы в такой абсолютной и совершенной степени, что дало Ей испытать такую боль. Мы видим, что Господь, Богородица, остальные святые были людьми, испытавшими великую боль. Боль, страдание имеют огромное значение в духовной жизни. Поэтому, когда приходит час, в который мы делаем – и ничего не получаем, жертвуем собой – и наша жертва непонята, боремся, стараемся, а нас отвергают, нами пренебрегают – это ценнейшие моменты, которые даются нам для совершенствования. Мы освящаемся через боль, через мучения.
Святые отцы, давая объяснение таинству Креста, даже самой форме Креста, говорили, что вертикаль креста означает нашу любовь к Господу, а горизонталь – нашу любовь к человеку, нашему ближнему. Эти два направления составляют крест, а крест – это страдание, и не просто страдание, но смерть. А поскольку это смерть, то у мертвого не может быть никаких требований и ожиданий, он не может и не должен ничего ожидать. Поэтому отцы предпосылкой любви положили смирение, а смирение означает умерщвление своего я, умерщвление желаний, умерщвление притязаний и умерщвление своих прав и желания оправдаться.
Отметим, что есть огромная разница между таким умерщвлением и буддистской нирваной. В восточных религиях, в восточных философиях такое умерщвление означает бесстрастие, которое, по сути, есть бездействие, недвижность души к чему бы то ни было. Однако Церковь понимает умерщвление иначе – как умерщвление греха, умерщвление страстей и одновременно воскресение во Христе, животворение человека во Христе, возрождение человека Божия, сообразование нашей жизни с жизнью Христа. Бесстрастие в Церкви Христовой – это отказ от страстей, отвержение греха, а не достижение бесчувствия, и по сути наше бесстрастие означает величайшую страсть – страсть любви.
В этом месте скажем еще вот о чем. Часто в плотской любви, когда мужчина начинает любить женщину и они вступают в плотские отношения до таинства брака, говоря: «Я не понимаю. Раз я люблю этого человека, почему мы не должны иметь этих отношений?», это показывает чисто эгоистичное отношение. Поскольку, когда отношения происходят из настоящей любви, то один человек относится с почтением к другому, воспринимает ближнего не как плоть. Поэтому я говорю иногда: «Дай Бог, если бы люди, которые вступают в такие отношения, чувствовали себя единым целым, счастливыми людьми. Пусть Церковь считает это грехом, но хотя бы люди по-человечески счастливы. Но парадокс заключается в том, что, вступая в такие связи, допуская свободу в плотских отношениях (которые порой обожествляются людьми), люди становятся менее свободными и более одинокими, и такие союзы чаще распадаются». Как объяснить все эти расставания, одиночество, все эти душевные заболевания и хитросплетения в эпоху, когда не существует барьеров и ограничений, по крайней мере, в свободных телесных отношениях между людьми? Но это не помогает, как зачастую предполагают люди. Необходимо идти дальше и постараться понять, в чем заключается сущность любви.
А любовь начинается с того, когда мы не требуем и не ожидаем от ближнего ничего, но начинаем воспринимать его таким, какой он есть, уважать его, любить его, и для нас бывает довольно, что мы даем ему то, что сами имеем. Но чтобы это произошло, чтобы человек обрел силу отдавать ближнему и не ожидать ничего взамен, необходимо стяжать внутри себя благодать Божию, стяжать Христа, Который первым умер за нас, не ожидая от нас ничего взамен. Как говорит апостол: «Но Бог Свою любовь к нам доказывает тем, что Христос умер за нас, когда мы были еще грешниками» (Рим. 5: 8). Бог умер за нас в тот самый момент, когда мы отвергли Его. Если мы это поймем, особенно внутри семьи, внутри новых семей, которые создают молодые ребята, то мы можем научиться жить так, чтобы стать счастливыми. Поскольку все зло и разводы начинаются с того, когда мы начинаем ожидать и требовать от ближнего ответа. В тот момент, когда я начинаю ожидать ответа на мою любовь, ответа на мое служение, тут же внутрь проникает разрушающий микроб.
Когда другой человек кроткий, смиренный, послушный – все хорошо, но если и в нем живет тот же микроб, какой живет в нас, тогда все начинает крушиться. Двое идут, чтобы обсудить свои разногласия, а вместо этого пробивают еще большую брешь в отношениях. Вместо того, чтобы каждый начал исправлять себя, берутся исправлять друг друга, требовать и ожидать чего-то друг от друга. И таким образом все становится гораздо хуже, чем было вначале. А человек любви, смиренный человек не смотрит на ближнего, а смотрит на самого себя, смотрит на свои ошибки и ничего не требует от другого.
«Чрез чистую умную молитву подвижник научается великим тайнам духа. Сходя умом в сердце свое, сначала вот это – плотяное сердце, он начинает проникать в те глубины его, которые не суть уже плоть. Он находит свое глубокое сердце, духовное, метафизическое, и в нем видит, что бытие всего человечества не есть для него нечто чуждое, постороннее, но неотделимо связано и с его личным бытием» (книга «Старец Силуан», глава 2-я).
Здесь старец Софроний говорит о том, что орудие, инструмент, врата, дверь, в которую мы входим, чтобы научиться тайнам Духа, – это чистая молитва. Когда мы говорим об умной молитве, то подразумеваем такую молитву, которая ассимилируется в нашем внутреннем мире и действует в нас свободно, независимо от воздействий внешнего окружения. Наши отцы (я уверен, что вы знаете об этом, но все же скажу) оставили нам в качестве предания способ вхождения в умную молитву – занятие ума однословной молитвой. А однословная молитва – это призывание имени Иисуса Христа, а именно известная вам молитва: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя». Повторение этой молитвы, призывание Господа называется умным деланием, однословной молитвой. Эта молитва называется однословной, поскольку она маленькая, краткая, в ней одна мысль, которая занимает ум. Поскольку ум человека – управитель тела, руководитель рассуждения, предварительная стадия вхождения в сердце, в центр всего нашего существа, первый этап, в который несложно вступить, – это коснуться ума.
Когда мы обращаемся к своему уму, мы видим, что он помраченный, имеет неправильные суждения, он болен по причине падений, его суждения – корыстолюбивые, он судит корыстно, ищет своей выгоды, он лукавый, трусливый. Видите, когда приходит момент подать милостыню, начинает работать ум: «Что ты собираешься сделать? Пойдешь, отдашь свои деньги? С ума сошел? Что ты сам будешь делать? Как потом будешь сводить концы с концами? Будешь неудачником». Разные логические мысли, которые приходят из трусливости ума. Потом начинаешь думать: «Почему я прошел мимо него, а он не стал со мной разговаривать? Почему он мне не ответил?» Корыстолюбие, лукавство, разные подобные болезни ума, нездоровый образ мышления, которые отравляют дела человека, не дают человеку действовать правильно.
Святые отцы говорили, что ум – это руль, и как руль направляет всю машину, так и наше тело, все наше существо направляется умом, поэтому святые отцы дают первое лекарство для выздоровления ума. Уму дается умная молитва. Умная молитва, повторение имени Христова, размышление ума о Боге – это было его преимущественное занятие, когда человек находился в раю до падения. Адам до падения имел единственное занятие – молитву, хранение памяти о Боге. Терапия для ума – снова дать ему то дело, которым он занимался до падения. По этой причине отцы настаивают на молитве, а не столько на добрых делах, которые совершают и люди вне Церкви.
Первое лекарство для выздоровления ума – это умная молитва
Духовное делание начинается с того момента, когда человек молится. Если он не начинает молиться, а просто делает добрые дела, тогда человек остается на уровне естества до пришествия благодати. Он еще не вступил в область внутренней духовной работы.
Итак, когда ум занят молитвой, произнося: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя» – неким парадоксальным образом человек начинает ощущать сладость, очень сокровенную близость. Таинственным образом он начинает понимать и ощущать в глубине своей, что это и есть его дело – не метаться оттуда сюда, но устремляться ко Христу. Хотя внешне такое занятие выглядит довольно монотонным (постоянно повторяется одно и то же предложение). И насколько человек не оставляет молитву, посвящает свой ум этому духовному деланию, настолько ум постепенно начинает принимать освящение, как говорят отцы, ум просвещается от Духа Святого и достигает духовных видений. Ум начинает видеть вещи иначе, не так, как он их видел ранее, воспринимает все по-другому, отлично от того, как он воспринимал прежде, начинает судить абсолютно иначе по сравнению со своей прежней жизнью.
И теперь ум обретает силу, мужество, теперь он не боится давать милостыню, не боится поститься, не боится совершать бдения, не боится уставать – теперь он становится мужественным перед такими вещами. Иногда мы видим, как больные старушки, старички молятся, постятся, трудятся и ничего не боятся, а молодые люди трясутся, думая, что похудеют на один грамм, если станут поститься. Поскольку ум трусливый, он слишком связан с самолюбием, ему сложно преодолеть свою индивидуальность. А когда ум принимает освящение, Бог начинает учить человека тому, что ему необходимо для духовного совершенства – учит его о бренности и суетности этого мира, учит о тлении, учит о смерти, учит о благодати, учит о Церкви – учит всем этим вещам, просвещая ум. А делание, труд – это умная молитва, как мы говорили. Конечно, эта стадия – тоже еще не совершенство, совершенство – когда ум соединяется с сердцем, о чем мы будем говорить далее. Однако скажем несколько практических вещей, важных на этом этапе молитвы.
Когда мы начинаем молиться, мы должны понять, что молитва – это самое важное, что мы можем сделать для этого мира. Самое значимое дело, которое может совершить человек, – это молитва. Оно важнее, чем посещать больных, оно важнее предпринимательства, оно важнее, чем беречь своих детей, важнее, чем всякое дело, которое может совершить человек. Молитва – это величайшая энергия и величайшая сила человека. Поскольку после падения наша личность стала раздробленной, вначале бывает сложно понуждать ум совершать молитву. Мы замечаем, что ум убегает то туда, то сюда. Мы начинаем молиться, а ум не собирается, не сидит на одном месте. Это не имеет значения. Нужна борьба. Это первые симптомы.
Молитва – это самое важное, что мы можем сделать для этого мира
Твое дело – дать уму молитву. Это похоже на лекарство – мы принимаем его, а действие начинает проявляться через 20 дней или через месяц. Ты ничего не можешь поделать, нужно подождать 20 дней, принимать препарат все эти дни, а потом наступает исцеление, а не после первой таблетки. Так и молитва. Она требует терпения, умения ждать. Как говорит апостол: «Будьте постоянны в молитве, бодрствуя в ней с благодарением» (Кол. 4: 2). Будьте терпеливыми в молитве. И начинаем мы молиться устами. Даем себе молитвенное правило. Правило – это первый шаг. Говорим себе: «Я буду каждый вечер хотя бы пять минут посвящать молитве, хотя бы минуту». Начнем с одной минуты. Решим: «Каждый месяц я буду прибавлять по одной минуте». Первый месяц – одна минута, пять молитв. Сколько мы можем произнести молитв за минуту? Потом две минуты, три, четыре, пять, десять минут, час – сколько можем. И запрещаем себе делать что-либо другое в это время, обязуемся понуждать себя, чтобы ум останавливался и пребывал в молитве, хотя бы пять минут каждый вечер. Вы увидите, какую силу имеет молитва, хотя бы по тому сопротивлению, которое встречаете даже в течение пяти минут, которые вы посвящаете молитве. Сопротивление – и от себя, и от врага нашего спасения. Но и какую силу имеют эти пять минут молитвы! Это словно бурение вглубь нашего сердца. Подобно тому, как бурят небольшую скважину и из земли начинает течь вода, так и эта обязательная пятиминутка, посвященная молитве.
Ум будет убегать то туда, то сюда, будет рассеиваться, мы будем размышлять о самых безумных вещах, о самых странных, о самых оскорбительных вещах, о самых враждебных вещах в час молитвы. Это весьма вероятно, и это весьма обычное явление. Но человек не должен вовсе отчаиваться или удивляться. Ведь когда мы вскрываем недра, начинают выходить запахи того, что таится внутри нас, содержания нашего сердца – злобы, ненависти, плоти и т. п. Оставьте, это необходимо. Пусть они выйдут, необходимо, чтобы это поднялось из глубин.
Итак, наше молитвенное правило – одна из воспитательных мер Церкви. Без правила, пусть даже маленького правила, мы не сможем продвигаться вперед в молитве. Я не думаю, что есть такой человек, у которого не найдется 3–5 минут постоять и помолиться такой молитвой. Мы произносим молитву без мечтаний, как говорят святые отцы. Мы не начинаем в этот момент представлять в уме Христа или увлекаться иными фантазиями, пытаться войти в вымышленные области. Ничего подобного. Это строго воспрещается. Мечтание на молитве – это заблуждение. Когда мы начинаем произносить молитву, тогда следим, чтобы наш ум не имел никакой фантазии и никакого образа. Непозволительно, чтобы ум представлял себе что-то. Ум должен быть бесформенным и не иметь образа в себе. Он должен все внимание обратить на слова молитвы: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя». Ощущение, которое должно быть внутри нас, – это смирение и покаяние.
Мы молимся и чувствуем, что предстоим в этот момент перед Богом, прося милости, в которой мы имеем крайнюю необходимость. Мы нуждаемся в милости Божией более, чем в самой биологической жизни. Без нее мы не можем ничего делать. Стоя на молитве, произнося ее вначале устами понемногу каждый вечер и каждое утро, мы разводим закваску, которая дает подойти всему тесту. А если в течение дня мы наполним свободные минуты, произнося молитву, тогда мы словно будем подкидывать дрова в печь, поддерживая горение. Это великое дело.
Например, вы ведете машину. Вместо того, чтобы включать радио и слушать песни, вы начинаете произносить молитву. Дайте себе такое правило, возьмите на себя небольшой подвиг. Скажите: «С момента, как я сяду в машину, до того момента, как приеду на работу, буду творить молитву». И произносите молитву вслух. Наполните это «мертвое время» молитвой. Ожидая чего-то, когда вы куда-то идете и надо подождать, – произносите молитву. Когда работаете – остановитесь на минутку, на полминутки, обратите свой ум к Богу и помолитесь, произнесите две-три молитвы, то есть будем наполнять свой день молитвой. Тогда вы постепенно заметите, как молитва наполнит ваше существо и захватит все ваши силы. Но необходимо терпение, и необходимо не терять дерзновения от того, что наш ум нелегко собирается, нелегко сосредотачивается на молитве.
 |
Итак, мы начинаем с правила, с устной молитвы, наполняем время молитвой, любой свободный промежуток времени. Для этого не надо отрываться от работы или отлагать свои обязанности. Только в свободные минуты («мертвое время») и немного утром и вечером – как правило. Когда мы войдем в область молитвы и станем возделывать ее, пребывая в храме, на богослужении, на Литургии, тогда ум сам по себе начнет устремляться к молитве. А когда он устремляется к молитве, тогда отлагает и начинает побеждать всякое зло и нечистоту, которым он научился и которые приобрел. А ум может достигать такой чистоты (ум очищается довольно быстро, гораздо быстрее, чем сердце), что даже если ты захочешь ему навязать какой-то неприятный образ, что-то нехорошее, он этого не примет. Словно здоровому человеку предложить поесть испорченной еды: даже если ты заставишь его съесть, ложкой насильно положишь в рот, это вызовет у него рвоту. Он не сможет усвоить такую еду. Так и ум – он может видеть перед собой самую вызывающую сцену, самые отвратительные вещи, самые ужасные картины, но он не воспринимает этого. Видит, но не позволяет этому проникнуть внутрь, не дает воздействовать на себя и плениться этим образом.
Поразительной энергией обладает умная молитва. И как мы уже говорили ранее, молитва дает уму возможность делать правильные выводы, то есть ум перестает быть связанным окружением, освобождается от уз самого себя, своих страстей, и таким образом его суждения становятся правильными. Один святой нашей Церкви, святой Максим, говорит: «Зло есть погрешительное суждение о познанных вещах, сопровождаемое неправильным их употреблением» (преподобный Максим Исповедник, «Главы о любви». Вторая сотница, 17). Когда мы имеем верное суждение о вещах, об их значении, тогда мы и пользуемся ими по назначению.
Бывает, приходит человек и рассказывает: «У меня столько вещей! А я покупаю еще и еще». У тебя и так 50 юбок, 50 пар обуви – разве возможно, что ты будешь все это носить? «У меня все это есть, хотя и не нужно столько». «Отдай кому-нибудь их». «Нет, не отдам». «Хорошо, держи у себя. Но во что они превратятся?» Помните отрывок из Евангелия, который мы читали в прошлое воскресенье? Что сказал Господь тому богачу? Богач рассуждал: «У меня теперь много всего, сложу это в хранилища и буду жить долго и счастливо!» А Бог сказал ему: «Безумец (неразумный человек)! В эту ночь ты умрешь». А все, что ты собрал, кому достанется? Человека, который не умеет верно рассуждать, поскольку он труслив, поскольку его ум еще не стяжал мужества, Бог называет безумным, несмысленным. Задумайся, куда ты движешься, деточка?
Если бы твой ум был компьютером, который подсказывал бы тебе, что завершаются дни твоей жизни, что уже миновала половина твоей жизни, три четверти, ты бы задумался, куда ты собираешься? Сколько тебе еще надо питать себя? Ты уже при смерти, а все еще печешься о многом, собираешь, а не раздаешь, не строишь, не созидаешь. Почему же? Не можешь иначе. И даже не можешь самому себе признаться, что жизнь угасает, не позволяешь себе тратить накопленные деньги, не даешь себе поесть нормально, чтобы порадоваться хотя бы в этой жизни. Такой человек и в этой жизни мучается, и в той ничего не получит, поскольку потерял контроль над умом. Бог называет такого человека безумцем, несмысленным. Пока его ум не оздоровится, человек ведет себя как неразумный, неправильно судит о вещах и неправильно пользуется ими.
Давайте приступим к деланию умной молитвы, которая научит нас действовать правильно. Мне хотелось бы подчеркнуть одну вещь. Умная молитва – это не техника, не духовная практика, не йога, не медитация, не философия. Это молитва. А молитва – это устремление человека как личности к личному Богу, к конкретному лицу – Иисусу Христу. Это не метод успокоения, умиротворения, расслабления, когда люди снимают стресс и напряжение. Молитва – это не технический метод, это – молитва. А молитва означает общение, общение со Христом. А поскольку это живое общение с Богом, а не метод или техника, то она дается только в Церкви, ее невозможно приобрести вне Церкви. Говоря «вне Церкви», я имею в виду не за стенами церкви, во дворе храма, а вне таинств и остальной жизни Церкви. Ты не можешь молиться, если не исповедуешься, например, или если не ходишь в храм, не исполняешь церковных установлений, если не причащаешься Тела и Крови Христовых. Ты не можешь молиться, когда не исполняешь и других заповедей Христовых. Возможно, ты будешь прибегать к каким-то методам, которые кажутся тебе молитвой, но они таковыми не являются, это лишь человеческие приемы, которые, по сути, не приводят к молитве. Молитва – это не техника, а плод духовной борьбы. Следовательно, только внутри Церкви люди молятся по существу.
Молитва дается только в Церкви, ее невозможно приобрести вне Церкви
Если говорить точно, то всякая молитва – это умная молитва. Когда мы произносим: «Господи, Иисусе Христе…» или иную молитву, она творится силой ума. Святые отцы на основании своего опыта показали, что самый практичный, самый безопасный, самый короткий путь к очищению ума – это повторение однословной молитвы. Конечно, человек может молиться и своими словами, смиренными словами, исполненными скорби, однако нужно быть внимательными, чтобы эти слова происходили не из нашего нездорового состояния. Иногда я слышу от людей молитвы, исполненные эгоизма, вижу в храмах бабушек, которые стоят и усердно молятся по-своему, а в их словах – превозношение и гордыня. Это не молитва. Или идут молиться и словно произносят предвыборную речь перед Богом, какие-то эпитеты, напыщенные фразы. Знаете, фарисей подобным образом молился, говоря: «Боже, благодарю Тебя, что я не такой, как прочие люди, как этот мытарь. Благодарю Тебя!» и еще тысячу разных слов, но Бог отверг его молитву. Поэтому довольно опасно, учитывая, что мы склонны впадать в гордость, молиться своими словами. Святые отцы предложили нам способ молитвы и уже готовые молитвы – псалмы, различные молитвы Церкви, которые показывают, как нам молиться и что говорить на молитве. Каждая молитва полезна, но умная молитва очень действенна, это активный лекарственный препарат.
Как четки помогают умной молитве? Четки, как вы знаете, это шерстяная веревочка с узелками, которые завязываются определенным образом, в форме креста. Четки помогают уму сосредоточиться на круговом повторении молитвы. Это практический инструмент, который напоминает нам о молитве и помогает удерживать ее. Однако использование четок – это не догма и не необходимость. Конечно, они помогают. Поскольку если мы хотим помолиться и не отвлекаться на часы и на количество молитв, которые хотим произнести, тогда, перебирая четки, мы легко поймем, когда нам оканчивать молитву, не считая и не глядя на часы. Таким образом мы освобождаемся от этого попечения.
Четками мы определяем свое правило – количество молитв и продолжительность молитвы. Четки – это практическое средство, помогающее помнить о молитве и сосредотачиваться на повторении. Это не значит, что везде и всегда мы должны быть с четками, а если у нас нет четок, значит, мы не можем молиться. Четки относятся к преданию и опыту Церкви. Мы можем церковные богослужения заменить произнесением этой молитвы, хотя необходимо рассуждение и хорошо, чтобы в этом мы прибегали к руководству духовного отца, чтобы мы не делали это от себя. Многие говорят, что молитва – это опасно, не надо ей заниматься. Это не так. Молитва становится опасной, когда в нее проникают мечтания, фантазии, эгоизм, ошибочные вещи. Но страдающий человек, который нуждается в милости Божией, мучается от своих грехов, он не рискует пострадать от молитвы. Горе нам тогда! Если мы не сможем прибегать к молитве, где нам искать утешения?
Каждый человек молится особым образом, отличным от другого человека. Как и наш способ выражаться, наше слово, наш образ мыслей, хотя и похож на других, но никогда не бывает в точности таким же, так и наша молитва никогда не бывает абсолютно похожа на молитву другого человека. Поэтому и мы сами должны найти то, что помогает нам на молитве. Нам может помогать в молитве поза: на коленях или, наоборот, стоя; может быть полезным стоять перед иконами, находиться в просторном или тесном месте. Все это индивидуально. И мы сами должны найти, в каком положении, в каком месте, каким образом настроить сердце и направлять ум к молитве.
Мы сами должны найти то, что помогает нам на молитве
И первый плод молитвы – это слезы. Если вы почувствуете слезы (не женские слезы, а серьезные слезы, которые исходят из существа человека), то это значит, что уже пробит камень, закрывавший ум. Научимся плакать, не будем стесняться плакать. Особенно женщины, которые легко умеют плакать, пусть обратят эти «легкие» слезы в слезы молитвы, они могут это сделать. А мужчины, которые не легко начинают плакать, пусть сокрушат камень, лежащий на сердце, научатся плакать, поскольку слезы – это та вещь, которая очищает, баня, очищающая душу. Когда вы заметите, что плачете на молитве, тогда пойдете вперед в молитве, это значит, что началось очищение. Первый признак начала духовной работы – это слезы. Большое дело. Может быть, у вас есть вопросы? О женских слезах? Думаю, вы все с ними знакомы – и мужчины, и женщины.
Человек никогда не бывает в одном состоянии. В одно время у человека огромное желание молиться, в другое его совсем нет. В один период мы молимся и плачем, в другой – молимся и раздражаемся, все вверх дном внутри. У святых отцов это называется изменениями. Душа подвержена изменениям. Действительно, это очень непростой этап, порой многолетний, пока мы не достигнем состояния неизменной молитвы. И для этого необходимо правило – хотим или не хотим, чувствуем или не чувствуем, плачем ли, смеемся ли, раздражаемся ли, скорбим ли – мы понуждаем себя совершать молитву.
 |
Никогда не будем доверять своим ощущениям: «Сейчас я чувствую молитву – буду молиться, а сейчас ничего не чувствую – оставлю молитву». Нет! Чувствую – не чувствую, буду понуждать себя молиться, оставлю в стороне переменчивость. Как говорили святые отцы: «Понуждай себя, как дурного раба». В Патерике повествуется, как один авва говорил себе: «Давай, злой раб, вставай и молись!» В этом подвиг, понуждение естества – стоять и молиться, когда не хочется, чувствуешь ты молитву или не чувствуешь. И даже за малое время, всего лишь за пять минут молитвы ты поймешь, какое огромное сопротивление в этом совершенном и сложном делании, в молитве. Мы должны пренебрегать противостоянием своего личного душевного мира. Мы не должны ждать, когда нам захочется молиться. Если будем ждать особого состояния, тогда никогда не начнем молиться.
Мы не должны ждать, когда нам захочется молиться. Если будем ждать, тогда никогда не начнем
Во время Божественной литургии и разрешается, и мы можем, а порой и необходимо молиться Иисусовой молитвой – или по четкам, или без четок. Поскольку Литургия – это духовная служба, а не символическая (или смысловая). Ум может убегать от слов Божественной литургии, но он будет пребывать в Боге, Которому приносится служба.
Мы можем молиться за людей, которые вне Церкви, Иисусовой молитвой, но прежде, чем молиться о них, помолимся о себе. Молитва за нас самих крайне необходима, а потом по любви помолимся и об остальных. Но никогда не будем оставлять молитву за себя, чтобы помолится за других. Поскольку, особенно в начале, молитва необходима нам самим, чтобы сокрушить камень, чтобы из нас вышли нечистоты, чтобы произошло очищение нашего внутреннего мира, нашего существа. Человек, который молится, освящается – и тело, и душа, и ум. Он обретает и телесные силы, и душевные силы, и духовные силы, они возрастают, освящается даже тело, которое раньше уклонялось ко греху, устремляется к святости и целомудрию, подчиняется духу молитвы.
Перевела с греческого Мария Орехова
Митрополит Лимасольский Афанасий