Нещеровский
Спасо-Преображенский
монастырь

– Матушка София, расскажите, пожалуйста, о том, как появилась идея книги. 

– Известно, что и в творчестве, и в духовной жизни очень важен добрый пример. Несколько книг владыки Тихона, в том числе «Несвятые святые», были написаны отчасти в стенах нашего монастыря. Владыка выкроил себе несколько дней, более-менее свободных от послушаний и иных дел, приехал к нам и написал несколько глав своей книги. Он их зачитывал мне. Главы эти мне очень понравились.

А потом нам подумалось: ведь и наше скудное слово, но с любовью сказанное о своей обители, тоже найдет своих читателей.

Были и сомнения. Понятно, что монашествующим каждое повествование о монашеском опыте, об уставе, о жизни обители всегда очень интересно, назидательно, всегда ты черпаешь что-то новое и утешительное. Но интересно ли мирянам знать о монастырях? Есть ли тут такое, что может быть с пользой почерпнуто мирянами из книг об обителях? Сложно сказать. Образ жизни разный у тех, кто несет свой крест в миру, и у тех, кто подвизается в монастыре. Но тем не менее близкие люди, которым я давала читать эту книгу, миряне, говорили мне, что они в ней находили для себя ответы на какие-то вопросы, иногда совершенно неожиданно.

Неизвестно, как отзовется написанное слово, и поэтому мы с сестрами тоже решили написать книгу – с благодарностью прежде всего Подателю всяческих благ Господу, Который дает силы для восстановления порушенных святынь, для созидания обителей из небытия, на пустом месте, где только фундамент и стены оставались.

Книга наша – коллективное творчество: мы с сестрами вместе вспоминали, обсуждали. Я подумала, что интересно будет прочитать не только историю, увиденную глазами игумении, интересны и какие-то грани монастырской жизни, о которых рассказывают разные люди: и монахини, подвизающиеся уже много лет в монастыре, – в нашей книге помещены воспоминания старенькой схимницы, – и сестры, только недавно пришедшие в обитель.

Мы постарались в нашей книге показать разные стороны монастырской жизни, которые извне, может быть, и не всегда люди видят или о которых черпают информацию из не всегда чистых источников. О послушаниях сестер, о том, как сами сестры их воспринимают, что они духовно получают на этих послушаниях, какие трудности и тяготы им приходится преодолевать в своей душе.

Записка преподобного Серафима Вырицкого

– В книге рассказывается в том числе и о неизвестных ранее фактах из жизни подвижников веры, в частности преподобного Серафима Вырицкого. Что это за материал?

– Это воспоминания преподобного батюшки Серафима Вырицкого о кончине своей супруги. Передала мне это воспоминание уже почившая схимница Пюхтицкого монастыря схимонахиня Евстафия, которая была духовной дочерью одного известного петербургского батюшки старого поколения. Они много ездили к Серафиму Вырицкому, с ним были связаны, окормлялись у него.

Батюшка Серафим по благодати Божией понял, что супруга отходит, и поднялся ее причастить

Это очень трогательное повествование. Батюшка Серафим тогда был уже тяжело болен, не вставал, но когда он понял, что супруга его отходит – она в соседней комнате жила, в их домике в Вырице, – то поднялся… Промыслительно и только по благодати Божией он сумел встать. И он сам причастил ее перед кончиной запасными Дарами, и после этого она преставилась. Практически поминутно описан последний день ее земной жизни и как батюшка Серафим оказался с ней рядом.

 

Мне кажется, это и мирянам будет назидательно, интересно, трогательно, потому что это повествование о том, как важно быть рядом с любимым человеком, дорогим сердцу, близким по духу до последнего в самых тягостных жизненных испытаниях, а самым тяжелым испытанием для души человека является смерть. Батюшка Серафим был со своей матушкой – со своей духовной сестрой, супругой в мирской жизни – до последнего ее вздоха.

Преподобный Серафим Вырицкий

Но мы поместили в нашей книге не только воспоминания об известных подвижниках: старце Николае Гурьянове, духовная помощь и благословения которого всегда помогали и помогают нашей обители и сестрам; духовнике обители, уже почившем, архимандрите Кирилле (Начисе) – или вот эту записку старца Серафима Вырицкого. Ведь сколько простых верующих, которые свой крест достойно пронесли через жизнь! Они уходят, умирают, и хочется, чтобы и их кто-то вспомнил добрым словом. Поэтому в книге есть рассказ, например, о Лидии Запариной. Она вела синодик, куда записывала имена людей, встреченных ею в жизни, и поминала их по этому синодику. Напротив имен некоторых стояли пометки, порой совсем краткие, например: «Об упокоении Ивана. Очень несчастный человек, его бросила жена». Больше ничего не написано. Но страдания человека она отмечала в своем синодике и запечатлевала для памяти сердечной – своей и, может быть, тех людей, которым этот синодик потом попадет.

Обет

– Матушка, а как и когда вы решили стать монахиней?

– Знаете, это всегда очень внутренний вопрос. У меня возникло желание стать монахиней, когда мне лет 20 было.

Владыка Василий (Родзянко) рассказывал, что ему было лет 7 или 8, когда он принес обет Богу стать монахом, а потом жизнь шла своим чередом, и он очень переживал, что дал такой обет, хотя ему и говорили: «Ты же маленький был, и все это всерьез не стоит принимать». Он, как известно, семейным человеком стал, но Господь все равно исполнил этот его детский обет.

А у меня было такое обстоятельство в жизни: я работала в духовной академии, мы занимались возвращением здания духовной академии и на основании документальной договоренности заняли часть этого здания. А потом, когда Министерство образования узнало об этом, то сняли директора, назначили нового, и пошла обратная волна, чтобы ничего не отдавать Церкви и даже забрать то, что уже отдано. И больше всего давили на нашего правящего архиерея – покойного митрополита Иоанна. А дело в таких вещах зачастую, как мне кажется, даже не в здании, не в квадратных метрах, а в вопросе стойкости, страха и мужества. И стоял перед нами вопрос: мы устоим против всего этого давления?

Причем надо принять во внимание махину советской власти, которая душила духовенство. Это мне было 20 с небольшим лет, и я ничего не боялась, потому что я не видела, как сажают людей. Могли даже не обязательно посадить, в советское время священника могли лишить так называемой регистрации уполномоченного, и ты никто, ты не сможешь ни служить у Престола, ничего не сможешь делать. Но мы-то, молодые, этого не видели. У нас был один священник, отец Ливерий Воронов, очень известный профессор; его духовного отца, владыку Григория (Чукова), посадили, сам отец Ливерий сидел в тюрьме… Это поколение людей, которые через все это прошли. А тут такой глоток вроде бы свободы, но в то же время свобода-то неполная…

«Господи, если владыка не отступит, я монашество приму!» – такая была молитва внутренняя

И вот мы стоим около здания духовной академии, решетка между их половинкой и нашей, и они владыку Иоанна «душат» – говорят: владыка, вы уйдите из этого здания, мы потом всё решим. А я про себя думаю: «Господи, если владыка не отступит, я монашество приму!» Конечно, я не поэтому приняла монашество. Это молитва такая была внутренняя.

 

Но это всегда внутренний выбор – желание монашества. Молитвы личной хотелось. Хотелось узнать смысл жизни. А когда понимаешь, что смысл жизни – это полнота бытия с Богом, то ничего другого уже не хочется. Все другое, ты чувствуешь, уже не сможешь совместить, что ли. Я очень люблю семейных людей, у кого много детей, потому что это помогает сердцу человека расшириться, помогает научиться любить, помогает человеку научиться молиться за семью, за детей. А другой человек чувствует, что его – это монашество.

Митрополит Иоанн (Снычев)

– А каким вам запомнился владыка Иоанн?

 

– Владыка Иоанн зачастую воспринимается превратно. Я говорила недавно с одним игуменом, он с 13 лет в Самаре у владыки Иоанна прислуживал в алтаре, исповедовался, и он сказал: «Странно, кто-то недавно издавал воспоминания, и владыка там такой благостный старчик, такой мягкий, добрый, по голове гладит. А он ведь был не такой». Я говорю: «Я знаю, что он был не такой».

Владыки Иоанн как стукнет своим посохом, так что затряслись стены!

И вот мы стоим у решетки, и владыка начинает рассказывать спокойным таким голосом, ну, старческим, может быть, даже в силу какой-то его болезни: «Когда я был самарским архиереем, нас уполномоченные давили, нам храмы не возвращали». А этот аппарат уполномоченных преобразовался в так называемый Отдел по связям с религиями, но те же самые люди в этом отделе работали. И один небольшого ростика – а владыка был достаточно высокий – из-за чьей-то спины выскакивает и тявкает: «У нас было не так, не так!» А у владыки был посох, он как стукнет этим посохом, так что затряслись стены, и говорит: «А здесь было хуже». Тот говорит: «У нас было в Ленинграде не так», а владыка снова как двинет посохом: «А здесь было хуже!» И тот отпрыгнул обратно и за какую-то тетку спрятался.

 

Достучаться до людских сердец

– Скажите, у вас есть какой-то аргумент доказательства бытия Божия?

– Нельзя сказать, что сейчас прямо толпами неверующие приходят с требованием: «Докажите нам бытие Божие». Даже не знаю, есть ли еще такие. Сейчас большинство не говорит, что они неверующие, говорят другое: что Бог в душе, а в Церкви что-то не так. А это все-таки из других каких-то категорий. И аргументы, которые приводятся при этом, чаще всего исходят не из интеллектуального источника. Бывает, человек говорит: «Я агностик». Ну, думаю, сидит и философские системы изучает от древних до современных этот «агностик». Может, и книжки ни одной не прочитал этот горе-агностик, а туда же! Есть люди, от которых слышишь: я уважаю Православие: это часть нашей культуры, но я в церковь не хожу, у меня Бог в душе. Или пишут: «Я вообще хороший человек. Чего мне поститься и на эти ваши исповеди ходить?» Но я не священник все-таки и не миссионер, чтобы таким людям что-то рассказывать и доказывать.

Бывает, что в некоторых ситуациях Господь дает какое-то слово; может быть, оно в ком-то отзывается. Может быть, не сразу. Иногда люди приходят и говорят: «А вот вы пять лет назад нам сказали, и это на нас такое впечатление произвело…» Слава Богу, что говорила. Ведь даже ослица говорила, пророчествовала. Встала, не пошла, потом заговорила. Слава Богу, я тоже иногда могу что-то, как ослица, сказать – а вам польза была.

Обретение мощей священномученика Илариона (Троицкого)

– Новодевичий Воскресенский монастырь связан с обретением мощей священномученика Илариона (Троицкого). Расскажите, пожалуйста, как это было.

– Священномученик Иларион – необыкновенный угодник Божий. И это не древность какая-то, не несколько веков назад. В этом году 90 лет со дня мученической кончины владыки Илариона. А что такое 90 лет? Малый срок. У меня, например, бабушка была 1923 года рождения, а прабабушка – 1903-го. То есть мои бабушка и прабабушка ходили в наш монастырь до его закрытия. Конечно, в 1929 году бабушка не могла быть свидетелем погребения священномученика Илариона, но вот это разрушение всего святого они видели. Монахинь последних видели.

Меня всегда это поражало: владыка Иларион – почти наш современник!

Меня всегда это поражало: владыка Иларион – почти наш современник! Но я никак не могла предположить, что владыка Иларион у нас в городе похоронен, на Новодевичьем кладбище. Один молодой алтарник мне как-то об этом сказал. Мы пошли к могиле, и я поразилась, что она сохранилась. Конечно, она в скромном очень виде была, но она была ухоженная.

 

Священномученик Иларион (Троицкий)

Но Новодевичье кладбище было неохраняемое, и кто там только не жил: и бомжи, и наркоманы, и прятались какие-то хулиганы в этих склепах, и сатанисты. Мы очень волновались за могилу святителя-мученика, что она будет осквернена, поругана. Милиция не хотела никакой охраной заниматься, говорили: «Нам бы с живыми разобраться, а вы еще предлагаете, чтобы мы занимались покойниками». А я как-то в милиции сказала: «Знаете, кто начинает с оскорбления и осквернения святыни, заканчивает живыми людьми».

 

И вот работники кладбища мне рассказывают: приходили к ним из катакомбной церкви и интересовались могилой владыки Илариона, потому что они хотят обрести его мощи: он у них как бы канонизированный. Я сразу митрополиту доложила: «Владыка, так может оказаться, что кто-то мощи святителя Илариона заберет. Кладбище не охраняется, кроме собак, бомжей и сатанистов никого нет». И владыка нас благословил, чтобы мы мощи еще до канонизации подняли, обрели.

Это было огромное духовное событие, духовное торжество. На память святой равноапостольной княгини Ольги мы поднимали мощи с участием одного академика, ученого, для освидетельствования мощей, их сохранности. Известно, что владыку Илариона похоронили в облачении другого мученика – священномученика Серафима (Чичагова), и действительно, когда мы подняли мощи, то увидели белое облачение. Только это белое облачение в земле позеленело. Мы мощи с кладбища принесли, и у нас они находились до принятия решения о перенесении их в Москву.

Такое было торжество перенесения мощей! Тогда отец Тихон приехал с братией, отец Анастасий, покойный отец архимандрит, тоже был. И вот при колоссальном просто стечении народа мощи были перенесены в Москву. В этом году – 20 лет прославлению владыки Илариона.

Мы не особо печалимся, что мощи теперь в Москве, потому что владыка Иларион дальше для нас от этого не стал. Мы молимся ему, каждое воскресенье мы утром до Литургии служим молебен священномученику Илариону, и я всегда чувствую его помощь и в восстановлении монастыря и храмов. Он все равно наш родной, близкий нам святой, несмотря на то, что он находится на расстоянии 600 километров. Но это не проблема. Бывает, что и мощи не сохранились, а святые все равно за нас предстательствуют, молятся.

Так что наши обители – Сретенская в Москве и Новодевичья в Петербурге – связаны владыкой Иларионом.

Раскрою и секрет, почему получился такой красивый новый храм у владыки Тихона. Потому что он направил к нам архитектурную мастерскую, и они у нас в Казанском храме все замерили. Но я была не против. И архитектор, строивший наш Казанский храм, Василий Антонович Косяков, думаю, тоже не против, что так наш храм превзошли – использовали идею храма без колонн, с обходной галереей, творчески ее переработали и сюда перенесли.

***

– Приезжайте к нам в монастырь. У нас очень красивая обитель, новый собор. Да любая обитель хорошая, везде хорошо, где чувствуется молитва, где жизнь идет. Конечно, люди везде со своими страстями, куда они денутся, это же не какие-то святые, на воздушном шарике спущенные в монастыри. Все люди пришли из мира. Часто ругают монастыри: почему там такие да этакие? Да потому, что живые. Тихо и спокойно только в музее. И то иногда какая-нибудь бабушка-смотрительница излишне печется: не там сидите, не так стоите и чего это нашего Леонардо да Винчи глазами сверлите… В любой живой обители люди свой путь проходят, борются со страстями, иногда их видят, иногда не видят. Иногда благочестивые миряне подсказывают.

Приезжайте! У нас все скромно, по-домашнему, не сравнить со сретенскими масштабами. Но, может быть, и не нужно? У нас свое служение.

Игумения София (Силина)

https://monastery.ru/zhurnal/bog-i-chelovek/nevozmozhnoe-chelovekam-vozmozhno-bogu/