Значение этого смиренного, но великого в любви Божией монаха для христианского просвещения Руси трудно переоценить. Недаром XIV столетие нередко называют веком преподобного Сергия.
С образом преподобного Сергия Радонежского в православном сознании связаны самые светлые представления о гармоничной человеческой личности, живущей «по закону Христову»: смиренно-мудрой, сердечно-милующей всякого человека и «всякую тварь», но без расслабляющей сентиментальности, всегда деятельной, «труднической» – будь то в каждодневной житейской работе или в углубленной молитве. Все эти черты истинно христианского миропонимания соединились в Троицком игумене, явив идеальный пример святости, зовущий нас к искреннему единению и братству во Христе.
Известно, что предельным символическим выражением такого наивысшего единства православное сознание Руси всегда признавало (особенно же со времени великого старца Сергия) неразрывное единство Божественных Лиц – Отца, Сына и Святого Духа – в Боге-Пресвятой Троице. Именно преподобному Сергию, как никому до него на Руси, открылась, в меру его монашеского подвига, эта «вышняя», или «горняя», пренебесная тайна Троицы – как тайна Божественной Любви, чьим неустанным почитателем и проповедником он оставался на протяжении всей жизни.
* * *
По словам его жизнеописателей, почти его современников, Сергий всегда жил как бы в параллельных мирах – и в «горнем» и в «дольнем»: то он в самых «худых ризах» рубит себе бедную келью, скудно питаясь подаянием более обеспеченных собратий, то силой молитвы изводит из земли водный источник; то, как простой смерд, копается в огороде, то становится свидетелем сошествия небесного огня в евхаристическую чашу на алтарном Престоле; то радуется приходу в обитель любого крестьянина и последнего нищего, то благоговейно встречает Саму Божию Матерь, посещающую, вместе с апостолами Петром и Иоанном, его убогое жилище. Он и духовидец, прозревающий тайны небесного мира, и опытный наставник братии, тонко разбирающийся в греховных борениях человеческих душ. Он «свой» и в радостно светлых ангельских сферах, и столь же неразрывно связан с окружающей скорбью родной земли.
Эта внутренняя христианская целостность личности Сергия и стала благодатной почвой для того удивительного провидческого дара, что так зримо проявился в его известном предсказании Великому князю Димитрию победы над татарами на Куликовом поле. И потому вполне естественно, что народ, приняв от него благословение на эту страшную битву и победив в ней, навсегда сохранил память о великом старце как о духовном своем полководце – вековечном защитнике Святой Руси и неустанном предстоятеле за нее перед Богом.
Вся жизнь преподобного Сергия – как бы постоянный (чаще безмолвный, но оттого не менее красноречивый) призыв к богообщению и христианской любви. Призыв этот впоследствии нашел весьма полное, хотя и краткое выражение в своеобразном его «письменном завете», что нередко помещается иконописцами на иконных изображениях преподобного – в тексте свитка, который он держит в руке: «Внимайте себе, братие, всех молю: прежде имейте страх Божий и чистоту душевную и телесную, и любовь нелицемерную; к сим же страннолюбие (любовь ко всем странствующим: богомольцам, бездомным и нищим. – д. Г.М.) и смирение». В столь кратком поучении и передана вся суть завещания Сергия духовным потомкам: именно этому в основном он и учил – и именно это в основном народ и запомнил.
Диакон Георгий Малков