“Когда я учился в Санкт-Петербургской Духовной академии, у нас было некое соревнование среди соучеников: кто лучше скажет проповедь. Хорошо говорили, многим слушавшим и нам самим нравилось, а вера настоящая мало у кого была. Все холодно говорили, выхолощенно, хотя и красиво. Учеба многих отвращала от живой веры (в академии латинская схоластика примешивалась к православному учению, внушались отвлеченные знания вместо опыта общения с Богом).
И как характерно, что, когда предложили направить преподавателя на торжества по случаю открытия мощей святителя Иоасафа, - все отказались, - зачем, мол, ехать смотреть на темный народ, жаждущий чуда, - какие могут быть чудеса в наше время? Бросили жребий! - Пришлось ехать мне.
Ехал с неохотой - выполнял послушание. Приехал ...
— и зашевелилось что-то внутри
— такое увидел, что невозможно было оставаться спокойным. Со всех концов России съехались больные, калеки - столько страданий и боли - трудно смотреть. И еще - такой общий настрой, ожидание чего-то чудесного поневоле передавалось и мне, несмотря на мое скептическое отношение к происходящему.
Наконец прибыл император со своей семьей, и было назначено торжество. Я стоял на торжествах уже с глубоким волнением, не верил и все же ждал чего-то. Трудно нам сейчас представить себе это зрелище: тысячи и тысячи больных, скрюченных, бесноватых, слепых, калек - лежали, стояли по обеим сторонам пути, по которому должны были пронести мощи святителя.
Особенное мое внимание обратил один скрюченный: на него нельзя было смотреть без содрогания: все части тела срослись - какой-то клубок мяса и костей на земле. Я ждал: что же сможет получить этот человек? Можно ли ему чем помочь? И вот вынесли гробницу с мощами святителя Иоасафа - такого никогда не видел и вряд ли уже увижу ...
... почти все больные, стоящие вдоль дороги, исцелялись: слепые прозревали, глухие слышали, немые начинали говорить, кричать и прыгать от радости, у калек выпрямлялись больные члены. С трепетом, ужасом и благоговением смотрел я на все происходящее - и не выпускал из виду того скрюченного. Когда гробница с мощами святителя поравнялась с ним, он раздвинул руки - раздался страшный хруст костей, будто что-то разрывалось и ломалось внутри его, и он стал выпрямляться с усилием - и встал на ноги. Какое потрясение было для меня! Я подбежал к нему со слезами, потом схватил какого-то журналиста за руку, стал рассказывать ему все, просил записать...
В Петербург я вернулся другим человеком - верующим”.
На фотографии икона святителя Иоасафа. Написана на Афоне на доске из того дуба, что когда-то посадил Император Александр Третий. Частицу мощей святого с документом о подлинности передал греческий архимандрит. Икону и киот заказала и пожертвовала раба Божия Елена для Борисоглебской церкви. Называть свою фамилию она не разрешила, чтобы её жертвенность была только ради Христа, а не ради тщеславия или известности. Она же заказала и пожертвовала аналогичную, парную с этой икону святителя Спиридона Тримифунтского.
источник https://www.facebook.com/groups/1562038157381132/permalink/2454098914841714/